а я люблю Борьку Куртуазия

вот из цикла Псевдо-Одесса

http://kurtuazij.livejournal.com/189673.html

- Скажите, уважаемый Беня, - Ривка, владелица самого дорогого ювелирного магазина и одна из самых красивых женщин  города, вальяжно расположилась на лежаке, - Почём стало бы одному хорошему человеку шоби один очень хороший человек пошел ночью в гости до одного совсем нехорошего человека?
- Мадам Рива, я не вижу на билеты, - Беня безразлично скользил взглядом по пляжницам, - Закругляйтесь размазывать кашу и давайте цимес.

Ривка придвинулась поближе и понизила голос:
- Ах, пан Беня! Или я не понимаю за метод иметь деловую беседу с одним очень хорошим человеком! Слушайте сюда, сейчас вы будете рыдать за людскую подлость. Один очень нехороший человек.. не будем кричать имён, тем более шо Мотя это еще вопрос или имя... так вот он торгует драгоценностей за такие низкие цены, шо мы с вами скоро пойдем по миру. Как вам это нравится?

Беня решил проконсультироваться с коллегами.
- Как нам это нравится? - спросил он
- Это демпинг, - заметил образованный Додик, загорающий на подстилке рядом с лежаками, - Мадам Рива имеет порадовать нас демпингом.
- Натурально демпинг, - поддержал друга Йося, - Браво, мадам Рива.
- Не ожидала от вас такого жаргона, Додик! - обиделась Ривка, - А еще из такой приличной семьи.
- Глядя на вас, мадам Рива, мине неожиданно хочется блеснуть какой-никакой эрудицией, - галантно выкрутился тот.
- Пфф! - Рива прищурилась, - Глядя на меня, у каждого поца в этом городе такая эрудиция, шо делается страшно за прирост населения. Хоть вы, Додик, будьте выше этого. Берите пример с пана Бени.
- Я дико извиняюсь и совсем не эрудит, - задумчиво проговорил Йося, - Но имею думать, Додик, шо вас с Беней только шо причесали.
- Форм без совести и языка без костей. Праздник, - согласился Беня, - Но я настойчиво интересуюсь обратно. Чем это дело, за которое нас причесали, вредит нашему карману, мадам Рива?
- Ну как же, пан Беня, пока этот Мотя, будь он неладный, так на так торгует за пшик, приличные люди теряют клиентуру, из которой идёт профит, из которого идёт шансов, шо вы однажды ночью навестите хороших людей по вашим личным делам, до которых мине нет никакого дела. Так я скажу вам, как родной маме - между знать шо вы никогда не придёте и бояться, шо вы вот-вот нарисуетесь, я предпочитаю обеспеченное второе.
- И шо мине надо сделать, шобы ваше светлое будущее наступило немедленно? - поинтересовался Беня.
- Вот теперь мы говорим, как деловые люди, а не задрипанные курортники! - обрадовалась Ривка, - Идите подломить контору этого Моти и идите бекицер, потому шо все мы становимся беднее с каждой минутой этого гармидера. Соглашайтесь давайте. Назовите цену и даже не стесняйтесь, я всё равно буду торговаться пока вы не охрипнете.

Беня повернулся к товарищам.
- В словах мадам Ривки есть здравого смысла или я перегрелся?
- Его там нивроку и этого нельзя не видеть, - пожал плечами Додик, откровенно любуясь Ривкой, - Но меня мало радует, шо из гоп-ателье мы рискуем превратиться в лом-кооператив. Беня, это подряд, а на подряд работают биндюжники. Я имею полагать, шо это профанация.

Ривка возмущенно засопела. Йося положил руку другу на плечо.
- Додик, не тошни мадам на нервы. Если эта твоя эрудиция не перестает бить тебе в голову, - тихо заметил он, - То нежные формы мадам Ривы в грубой форме устроят тебе профанацию между там прямо среди здесь. Как тибе кажется?
- Банан вам, - спокойно ответил тот, - Профанация и есть - делать за башли то, шо душа желает делать за голую любовь.
- Та боже мой, Додик! - Ривка даже привстала от воодушевления, - Сделайте доброе дело за здорово живешь, если это таки да успокоит ваше чувство прекрасного. Или вы наоборот хочете море любви?
- Он таки хочет, - усмехнулся Беня, устремляя взгляд в небо, - Но он таки помнит, шо за вашей незабываемой спиной, мадам Рива, стоит одной приличной репутации и пяти удачных браков, которых никому не удалось пережить. Не зовите миня большей Беней, если в вашем редком случае здорово живешь моментально тонет в этом вашем море любви, как шлимазл на лимане в час отлива.
- Знаете шо, пан Беня? - Ривка закусила губу, - Можете хохотаться до зеленых веников, но шоб вы себе знали.. если мой сейф уже завтра даст вам дулю, вы и ваши гаврики можете кусать себе свои локти на брудершафт. А я окажусь на панели, где вам, Додик, уж точно не светит на шару. 
- Слушайте, из вас Софокл, как из миня царица Тамар, - пожал плечами Додик.
- Я сделаю это дело, мадам Рива, - Беня впервые посмотрел на женщину, - Я сделаю его так, шо вы будете плакать от радости и целовать мине руки.
- Пан Беня, не дайте сдохнуть через любопытство, поделитесь своих планов! - заломила руки Ривка, - Видит бог и ваших этих двух свидетелей, шо я готова на всё за ради нашего с вами гешефта.
- Ша, мадам Рива, - Беня встал с лежака, показывая, что разговор закончен, - Будем считать, шо я дал вам понять, а вы схватили на лету и тикаете с наваром. Гарантирую главное - этот день ещё не выйдет на нет, а контора Моти уже таки да.

Когда Ривка удалилась, Додик обратился к Бене:
- Так мы ломим эту контору? Или делаем морду "а шо такое" и тыняемся дальше? Или ты видишь других вариантов? 
- Как поимела выразиться Ривка.. я вижу "двух этих свидетелей", - Беня весело поглядел на товарищей, - И придумал чудный фильдеперс. Налёта не будет. Я просто сделаю визит до этого пуцера и выложу таких предложений, шо отказать станет ему полный шванц для здоровья.  А вы сейчас ходите до ресторации мадам Дины и назначайте банкет.
- За шо гуляем, я таки цикавый? - спросил Йося, - Тоже мине было б шо отмечать...

Додик подмигнул несообразительному другу.
- Шоб я так жил, Йося, как запахло Мендельсона и газ-урагана.
- Таки вот именно, - кивнул Беня, - Сегодня вечером мадам Рива выйдет замуж за этого чиканутого Мотю. Нам всяко-разно сплошной профит, так нехай себе победит сильнейший.

Умная Киса спасибо тебе за ветку, не передать - какое наслаждение

Не самое лучшее... Но зато свежее

Равные права

http://alex-aka-jj.livejournal.com/

Луч солнца пробился сквозь дырявую медвежью шкуру, прикрывавшую вход в пещеру, и осветил лицо спящей Ры. Она завозилась, потерла нос грязным кулачком, потом чихнула и проснулась.

— М-м-м! — сказала Ры.

Никто не отозвался. Ры потянулась и выбралась из-под шкур. Прошлепав босыми пятками по земляному полу, она пересекла пещеру и взяла с пола высушенную тыкву с водой. Тщательно обнюхала, и лишь затем сделала глоток. В пещере шамана — это она усвоила первым делом — никогда не следовало пить из тыквы, если не уверена, что именно в ней находится.

Утолив жажду, Ры выбралась из пещеры наружу.

Шаман сидел на большом камне, подставив голую мохнатую спину первым лучам восходящего солнца. В руках у него была костяная фигурка, которую он неторопливо ковырял кремневым ножом.

— А вот и ты, — сказала Ры.

Шаман кивнул ей.

— Доброе утро, красивая Ры, — сказал он. — Шкура енота тебе очень идет.

Ры смущенно захихикала и принялась кокетливо чесаться под набедренной повязкой.

— Почему тебе не спится? — спросил шаман. — Еще рано. Можно еще поспать.

Ры ткнула пальцем в небо.

— Солнце, — объяснила она. — В глаза лезет. Плохо спать. И еще мне надо за кусты.

Она скрылась в кустарнике. Шаман проводил ее задумчивым взглядом, потом поднялся и ушел в пещеру. Через минуту он появился снова, держа в руках кусок лохматой шкуры. Усевшись на камень, шаман принялся кромсать шкуру кремневым ножом.

— А вот и я, — бодро объявила Ры, выбираясь из кустов. — Что это у тебя?

— Иди сюда, — скомандовал шаман.

В руках у него была длинная и узкая полоса, отрезанная от шкуры. Шаман повязал ее вокруг головы Ры.

— Вот, — сказал он. — Называется «повязка». Надеваешь на глаза, и солнца не видно. Снимаешь — снова видно.

Ры осторожно сдвинула повязку на лоб и уставилась на солнце.

— Видно! — воскликнула она. Потом снова натянула шкуру на глаза. — Не видно! Вот это да!

— Кстати, — заметил шаман, — днем можно носить ее на лбу. Симпатично выглядит.

Ры выглянула из-под повязки, глаза ее светились.

— Смотри, шаман! Я тебя вижу! А теперь… теперь не вижу! Послушай, это так здорово, сейчас день, а темно, будто ночью. Я тебя совсем не вижу, ни капельки! А ты меня видишь?.. Какая хорошая штука! Она красивая?

— Тебе идет, — подтвердил шаман.

Ры шарила перед собой руками, пытаясь вслепую найти шамана.

— Шаман! — позвала она. — Ты где? Давай, будто сейчас ночь и я пытаюсь тебя поймать. А ты убегай.

— Гениально, — пробормотал шаман. — Ры!

Ры подняла повязку на лоб.

— Что?

— Я только что придумал новую игру.

— О-о! — восхищенно выдохнула Ры. — Пойдем скорее в пещеру!

— Да нет же, — покачал головой шаман. — Это другая игра. Тебе понравится. Мы наденем тебе повязку, а я…

Договорить он не успел. Со стороны тропинки послышались шаги и шум, и не прошло и минуты, как на узкую площадку перед пещерой ввалились два десятка человек.

— Шаман! — позвал вождь Угу. — Шаман, нам нужен твой совет.

— Я не сомневался ни секунды, — мрачно отозвался шаман.

Он опустился на свой камень и уставился на пришедших. Ры уселась рядом с ним прямо на траву, с любопытством поглядывая то на шамана, то на вождя. Вождь откашлялся.

— Знаешь Вуха, шаман? — спросил он. — Ну, Вух, такой молодой паренек, он еще…

— Знаю, — сказал шаман.

— Он такой невысокий, худой…

— Знаю.

Угу пожевал губами.

— Тут такое дело…

— Да дубинкой надо побить! — крикнул из толпы старый Уна. — И дело с концом!

— Точно, точно! Чтобы не повадно! — поддержал его кто-то из задних рядов.

— Себя тресни дубиной по башке! — взвизгнула толстуха Заза. — Старый козел!

— А ну, тихо! — рявкнул Угу. — Кто тут вождь?

Уна и Заза притихли.

— Так вот, — продолжил Угу. — Сегодня оказалось, что этот Вух… Что он… Ну, как бы… Это…

— Не мужик! — выкрикнул кто-то сзади.

— Да какое там «не мужик»! — вскипел Уна. — Он вообще женщина!

— Тихо там! — крикнул Угу. — В общем, да, шаман… Этот Вух… Ты знаешь, он пришел в племя месяц назад, и мы его приняли, как своего. Разрешили ему жить в пещерах, и охотиться с нами. А сегодня оказалось, что он… Ну, это…

— Я знаю, — кивнул шаман. — Вух — девушка. Продолжай.

— Ты знал? — удивился Угу. Племя начало удивленно переглядываться.

— Конечно, — шаман небрежно дернул плечом. — Элементарная наблюдательность.

— Чего?..

— Это дух такой, — сказал шаман. — Он мне много чего рассказывает. Характерная форма бедер, отсутствие волосяного покрова на теле…

— Чего?

— Я говорю: у Вух попа, как у женщины, и волос на теле совсем нет. Тембр голоса, опять же…

Вождь нахмурился.

— Кроме того, — шаман почесал бородку, — у Вух есть груди. Небольшие, но все же есть. Трудно не заметить.

— Мы думали, он просто красивый, — смущенно сказал Угу. — А оказалось, он врал, что он мужчина. Потому что на самом деле, шаман, он, это самое…

— А еще, — добавил шаман, — когда ветер раздувает набедренную повязку Вуха, то сразу видно…

Угу закивал.

— Это все так, — признал он. — Но откуда нам было знать, что он врет? Мы ему поверили. Мужчинам можно верить. Мы думали, он мужчина. А оказалось…

— Ладно, я понял, — перебил его шаман. — И какие у вас возникли затруднения в связи с гендерной принадлежностью Вуха?

— Э-э-э, — сказал Угу. — Чего?

— Я говорю: чем он вам мешает? Ну, то есть — она? Хочет девчонка ходить на охоту с мужчинами — ну и пусть ходит.

— А вот взять, да дубинкой по черепу! — снова закричал старый Уна, потрясая сухими кулачками. — И скинуть в овраг! Чтоб не врала!

На солнце набежало облако. Шаман обернулся и посмотрел на небо.

— Ну вот, — небрежно сказал он. — Рассердил духов, дурак.

Чей-то кулак въехал в ухо Уны.

— А ну сядь тихо! — прикрикнули на старика из толпы. — Не серди духов.

Уна угрюмо замолчал.

— Не женское это дело, на охоту ходить, — принялся объяснять Угу. — Женщины, они это… Корешки собирают, ягоды. Мясо варят. Ну, всякое такое. Не знаю я. А на охоту ходят мужчины. А женщинам нельзя на охоту.

— Чего «нельзя»!? Кто это сказал, что нельзя? — закричала Заза. — Вух хороший охотник, кому какое дело, что она не мужчина! Она, может, лучше вас охотиться умеет!

— А вот и не лучше! — огрызнулся вождь. — Не лучше! Не лучше!

— Да она вчера подстрелила трех зайцев и косулю! — парировала Заза. — А ты сам-то сколько добыл? А, вождь?..

Угу густо покраснел.

— А я говорю, — гневно начал он, — женщина не может охотиться лучше, чем мужчина! У нее это… Она… Не умеет она! Вот!

— Весомый аргумент, — кивнул шаман.

— И вообще! — запальчиво сказал вождь. — Сегодня она хочет охотиться, а завтра она захочет плясать у костра вместе с мужчинами! Или петь мужские песни! Или, к примеру… Ну, не знаю… Вождем племени стать! А?

Мужчины загудели. Уна сплюнул.

— Да уж получше будет вождь, чем ты, — сказала Заза. — И посильнее.

Вождь шумно засопел.

— Все ясно, — громко сказал шаман. — По-моему, я знаю, в чем дело. Вождь! Пусть приведут эту Вух ко мне. Только не бить, понятно?

— Понятно, — кивнул Угу. — Вообще-то, мы это… Мы уже…

Он сделал руками знак, и толпа расступилась. Двое мужчин держали под мышки связанную по рукам и ногам хмурую Вух.

— Очаровательно, — сказал шаман. — Кто придумал связать?

Угу гордо выпятил грудь.

— Это я, — сказал он. — Она это, не хотела с нами идти, дралась. Четверым синяки поставила.

Шаман приподнял бровь.

— Умница, девочка, — пробормотал он.

Он приблизился к Вух, кремневым ножом перерезал веревку на руках. Вух тут же двинула локтем одному из мужчин, державших ее. Шаман вручил ей нож.

— Узнаю этот взгляд, — сказал он. — Лучше отпустите ее.

Мужчины отпустили Вух. Она тотчас уселась посреди тропинки и принялась ловко разрезать веревки, опутывавшие ее лодыжки. Шаман тем временем прошелся вдоль толпы соплеменников.

— Редкостный конгломерат олухов, — заключил он. Подняв глаза к небу, он на минуту задумался. — Не хотелось навязывать этот вздор, но для благого дела…

Он еще немного помолчал, а потом спросил:

— Помните, месяц назад Гырга задрал медведь?

Мужчины закивали, все помнили Гырга. Гырг сломал слишком много ребер и выбил слишком много зубов, чтобы его можно было легко забыть.

— Так вот, — продолжил шаман. — Дух Гырга вернулся. Иногда такое бывает. Дух Гырга… ну, не знаю, бродил, бродил, и случайно вселился в тело этой девушки, Вух. Так что Вух — только с виду женщина. А на самом деле она — мужчина.

Племя потрясенно молчало. Вух тоже перестала пилить веревку и недоверчиво смотрела на шамана, приоткрыв рот. Шаман кивнул вождю.

— Понятно?

Вождь хмурил брови, вращал глазами, открывал и закрывал рот. Новые идеи с трудом находили себе место под его узким лбом.

— Вот поэтому Вух — то есть, Гырг, — может охотиться вместе с мужчинами, — заключил шаман. — Ну, и остальное тоже. Пляски у костра и все такое.

Старый Уна первым нарушил молчание.

— А раньше-то он, вроде, похуже выглядел, — сказал он.

И пожевав губами, добавил:

— С грудями гораздо лучше.

Племя одобрительно загудело, все разделяли мнение Уны. Шаман взмахнул руками.

— А теперь все оставьте нас, — крикнул он. — Попрошу всех покинуть… В общем, уходите. Сейчас мне нужно провести кое-какие ритуалы, чтобы Гырг вспомнил свою прежнюю жизнь.

Через четверть часа ему удалось вытолкать с тропинки последних любопытных соплеменников. Шаман вернулся к пещере и обнаружил на траве у входа Ры. Рядом сидела Вух.

— Надеваешь вот так, на глаза, — объясняла ей Ры, — и солнца не видно. Потом снимаешь… Вот, попробуй сама.

Шаман уселся на свой камень.

— Насколько я понимаю, — сказал он, — Собирание ягод и кореньев тебя не прельщает.

Вух шмыгнула носом.

— Просто хочу охотиться со всеми, — сказала она. — Я же ничего такого…

— Понимаю, — кивнул шаман. — Но к концепции равноправия полов у нас пока не готовы. Так что если хочешь продолжать ходить на охоту, придется тебе поддержать мой маленький спектакль. Говори всем, что в прошлой жизни тебя звали Гырг, и тебе дадут карт-бланш.

— Я сама могу подстрелить себе каблаш! — вздернула нос Вух. — Не нужно мне ничего давать. Я сама топор вытесала, и лук сама смастерила. Я все умею не хуже мужчин! Я сама…

Шаман взмахом руки прервал ее.

— Понял, понял, — сказал он. — В общем, так. Поживешь пару дней в нашей пещере, я расскажу тебе, кто такой был Гырг. Если потом будут чересчур приставать с расспросами — бей в глаз. Гырг всегда так делал.

— Он умный, — встряла в разговор Ры. — Очень умный. Ты его слушайся. Если будешь хорошо себя вести, я попрошу его сделать для тебя повязку. Будешь красивая, как я.

Она придвинулась по траве к шаману и привалилась к его боку.

— А знаешь, что самое лучшее в равноправии? — спросил шаман.

Ры отрицательно покачала головой.

— То, что у некоторых к нему врожденный иммунитет.

Шаман положил руку ей на плечи и притянул ее к себе.

— И это хорошо, — сказал он.

Екатерина Великина
http://katechkina.livejournal.com/

"Фитнесс на склоне лет"

Я, конечно, стараюсь не поддаваться массовой истерии по поводу плоских животов и подтянутых поп – все во мне прекрасно и так, а сила моего неземного обаяния отвлекает от возможных мелких недостатков. Однако весна есть весна, за весной придет лето с купальниками и прочими неприятными голыми животами, посему я собрала попу в кулак, выдохнула и приняла волевое решение записаться на «Силовую тренировку на все группы мышц с элементами степа. Рекомендуется для любого уровня подготовки». Это очень хорошо, что для любого уровня – я, конечно, спортсменка бывалая, в прошлом году три дня приседания по утрам делала, и у меня гантели дверь в комнату подпирают, но все-таки начать надо с чего-нибудь попроще. А потом как пойду в тренажерный зал, как покроюсь кубиками, как стану одним сплошным клубком мышц!
Ничто не предвещало беды – тети разной комплекции в просторном зале, похожие на гробики для карликов степ-платформы, ритмичная музыка, тренерши нет пока. Вспомнив, что перед тренировкой спортсмены разминаются, я с сосредоточенным лицом попрыгала, повертела головой и всячески показала присутствующим клушам, что их посетила фитнес-фанатка, которая знает, что и как! Так, ну где там уже тренер? Чего вапще такое, я не поняла?..

Прискакала тренерша – маленькая накачанная женщина:

- Вы в первый раз? Будет тяжело – передохните. Поехали!

Пять минут, полет нормальный! Здорово скакать под музыку – чего я сюда раньше не пришла? Надо спортом заниматься, даешь здоровый образ жизни!

Семь минут, полет нормальный, но внутри нарастает недоумение – это что, все 50 минут в таком темпе будут?
Десять минут, полет так себе. Вокруг меня двадцать женщин с лицами убийц машут ногами и долбят в платформу – что там слон по сравнению с батальоном мрачных теток, решивших привести себя в порядок!

Двенадцать минут, недоумение крепнет. Тетка-тренер даже не порозовела:

- Еще активнее! Мах, степ, захлест! Еще четыре раза, не снижаем темпа!

Пятнадцать минут – я сейчас лопну с брызгами и испачкаю вам зал. Или у меня нога на очередном замахе оторвется. Поняла, почему остальные бабы так долбят в степ-платформы, я свою тоже возненавидела: получи, гадская штука, вот тебе, и снова! Чтоб ты сломалась, к чертовой матери!
Двадцать минут, берем коврики, сейчас будет комплекс на пресс. Ну, слава богу, хоть не скакать, а то меня укачало и рожа с нашим знаменем цвета одного – местами синяя, местами красная, и пара белых пятен.

Двадцать две минуты: мама! Верните степ-платформы, я хочу умереть в движении, а не в позе рака-эпилептика! Я не могу закинуть ноги за голову силой мышц пресса. У меня там нет мышц, у меня там завтрак и нервы.

Двадцать пять минут: кто пукнул? Упражнения на пресс не проходят даром… Белорусские партизаны могли пытать пленных фрицев скручиванием – после 15-го раза я готова рассказать все секреты вселенной.

- Не халявим! Кто хочет с голым животиком летом ходить? Работаем!
Если я сейчас умру, то голый животик летом меня волновать будет мало – тихо сползаю на пол и дышу в проход. В зеркале отражаются попы всех цветов и размеров и рожи одного цвета – малинового, выражение лиц все такое же мрачное – антицеллюлитный джихад.
Тридцать минут: группа похожа на отряд зомби – пошатывающиеся фигуры в полуприсяде, растрепанные волосы и горящие священной мыслью глаза. Простите, но я не могу в такую позу свернуться, у меня ноги растут в противоположном направлении. И вряд ли смогу в этой жизни…И так я тоже не могу сделать, это, в конце концов, просто неприлично! Надо как-то незаметно отщипнуть кусочек от тренерши и сдать на анализ – она резиновая, нормальный человек в такие узлы завязаться не сможет.
Тридцать пять минут: конечно, почему бы не поотжиматься напоследок? Мое тело притворяется дрожащей тряпочкой и отказывается принимать любые положения, кроме сугубо горизонтального.

- Так, девушки, отжимаемся на платформе, касаемся ее грудью – кто коснется, у того грудь красивая!

Я коснулась грудью платформы практически сразу и так и осталась лежать – это считается или нет?
Сорок минут: я не могу так сесть, у меня так ноги не гнутся! Достать мизинцем руки до мизинца ноги в такой позе? Это утопия. Что вы делаете?! Прекратите ломать мне тело! Какая сильная баба-тренер, такая маленькая и такая жестокая! Фашистка! Я так не сложусь, я из цельного куска дерева сделана, аааа! Стойте, не уходите! Разложите меня обратно немедленно, я сама не распрямлюсь, и в машину такой раскорякой не влезу!

Сорок пять минут: очень хочется спрятаться за степ-платформу. Я умру в муках прямо на финальной растяжке – порвусь пополам на счет «три». Простите меня все за всё! Иии….хрясь!
Пятьдесят минут: кто-то добрый собрал меня в кучу и откатил к стенке. Занятие окончено, нас ждут через два дня. Ждите… Але, муж? Приезжай и забирай мои останки. Господи, как плохо!..

Утро: ыыыыы….. Господи, вчера мне было хорошо, ПЛОХО мне сегодня! Такое ощущение, что я спала в работающей бетономешалке – я могу шевелить только глазами. Принесите мое завещание, я перепишу абонемент на нелюбимую троюродную сестру! Муж, запомни меня молодой и красивой – сейчас я буду вставать на работу и умру в процессе одевания трусов…
Ыыыыы… чертово лето, еще не началось, а уже так плохо!

Отредактировано Тесьма (06-07-2013 22:04:35)

Это девочка с Паси.))

РАССКАЗ ОДНОЙ ЗНАКОМОЙ БАБУШКИ

Юлия Максимова

– Брюки он к нам в ателье пришел заказывать. Хороший мужчина был, видный, два метра габардину на него ушло. А у нас закройщицей Нинель работала. Нинель – как же! Нинка она была, профурсетка из зажопинска. Руки золотые, а сама корова старая с начесом из не своих волос. И глаз нехороший у нее был, блядский такой глаз – вечно мужиков вокруг пруд пруди, так и шастают, насекомые. И муж, и друг детства, и еще один мужчина из соседнего ресторана – «Ашот» называется. И вот присвоила Нинка себе эти два метра в габардиновых штанах на предмет кратковременной любовной связи. Присвоила да и присвоила, но тут у меня дома недоразумение вышло: муж загулял.

Если вы аж двадцать лет замужем, мужа отпускать в свободное плаванье никак нельзя – погибнет. Я ему морду пару раз поправила, конечно, и сказала: ты раз и я раз. У меня, может, скоро цикл прекратится, а я еще ничего не знаю про запретные удовольствия. Муж мой, уважаемый человек, партийный – тоже разводиться не хотел. Ну, говорит, душа моя, не мыло – не смылится. Благословляю тебя на единоразовый адюльтер. А ежели принесешь мне французскую болезнь нехорошую – отравлю собственными руками, я тебе как доктор-педиатр говорю. И смеется – шутит, значит.

Ну, у меня после того случая глазоньки-то и открылись, как окно – в как ее? – в Европу. Стала я примечать, что по сторонам-то делается. И допримечалась. Приводит Нинель на неделе мужчину того, габардинового, к нам в закроечную и головой так нетерпеливо дрыгает: уходи, мол, подруга, ненадолго, мы тут качество ткани проверять будем. «Да щас, – отвечаю небрежно. – Нечего тут рулоны валять, идите в кабинет к себе, проверяйте мебель на прочность». И стою, крою себе дальше да на габардинового поглядываю, как та милая, «искоса, низко голову наклоня». А сама думаю: «Идиота кусок, что ты в Нинельке этой нашел. Посмотри, у меня уста сто процентов сахарнее, бюстгальтер кружевнее и борщ с пампушками». И Нинелька на него уставилась, видать, тоже внушает.
Мужчина чуть надвое не порвался от такого гипноза, но сделал единственно верный выбор. Бедняга. Нинелька его обозвала обидно и сказала идти по известному адресу. Чуткий к женскому хамству мужчина поморщился, представился Володенькой и начал ко мне таскаться. Нинель, конечно, пару раз на меня утюг уронила, не считая мелких пакостей. Да и я тоже себя не в лепрозории под раковиной нашла. Поорала фальцетом, ножницами у Нинелькиной морды смертельно пощелкала, и улеглись страсти наши африканские.

Полгода Володенька мне камасутру показывал. Я уж его покинуть собралась – не то чтоб опостылел, но устала как собака. Не знаю, как другие, а на меня адюльтер этот непосильным грузом лег. Работа, дети, муж-весельчак: «Ага, задерживаешься? Заказ срочный? Не бережешь ты себя». Тоже мне, Торквемада какая выискался.

Володенька тем временем и вовсе ополоумел. Звонил по тридцать раз на дню. «Я проснулся, я поел, я поработал…» И все это с уверениями в страсти несусветной. «Я покакал» – тьху! Да и зарабатывал Володенька не то чтобы прилично. На две семьи-то. Ну и сказала ему. Пришла пора расстаться, я тебя никогда не забуду, ну вы и сами все знаете. А Володенька внезапно в колени – бух и запричитал: «Я год читал глупые книги про извращения, дао любви называется, я перетаскал тебе вагон цветов и привык к борщу, как к маминой сисе. Я даже урожай с дачи теперь натрое делю: в семью, маме и тебе. Если ты меня внезапно покинешь, то я наемся средства для чистки унитазов производства ГДР и лягу на трамвайные пути весь в слезах и с запиской гнусного содержания». Ну, что-то в таком духе.

Женское сердце мягкое, как пшеничная каша, вот что. Тем более что Володенька оказался очень способным в плане изучения вышеупомянутого дао. Ну и тянулась эта волынка дальше.
А погорел Володенька, как положено, на чепухе. Жена, не будь дурой, что-то почувствовала. Конечно, второй год треть урожая налево уплывает. Малина не родит, картошку жук жрет, помидоры в этом году вообще все почернели, прости, дорогая, не углядел. А Володенька-то все по ателье бегает. Вот и решила жена все собственными глазами увидеть.

Этих ваших интернетов бесовских еще не придумали, оставалась одна возможность все узнать: спрятаться в шкаф во время дележа урожая.

Приехал Володенька однажды с дачи, нет никого, только на плите чего-то кастрюля с рассольником булькает. Да и давай на три кучки все раскладывать – это в семью, это маме, а это в ателье. «Какое такое ателье?» – подавилась искусственной шубой в шкафу Володенькина жена. Смирно досидела до мужниного ухода, а потом давай книжку его записную с пристрастием разглядывать. Книжка была насквозь подозрительная: одни Иваны Петровичи и Василии Алексеевичи. Одна только баба нашлась, на букву «А» – «Ателье Люда». У жены, конечно, в зобу дыханье сперло. И решила она мне жизнь испортить окончательно, как эсеры санкюлотам. Позвонила и мужа моего на свидание пригласила.

Муж-весельчак охотно согласился – с развлечениями в наше время как-то не очень было. Пришел в ботанический сад в сером костюме с большой газетой – примета для узнавания. А там жена нервически бегает вокруг фонтана. В общем, предложила она нас с Володенькой отравить. Предложила, на скамейку откинулась и поглядывает на моего. А мой-то медик, у них чувство юмора очень специфическое.

«Хорошо, – говорит мой, – я на все согласен. Только сначала вы своего, а то я незнакомым чужим женам не очень-то доверяю».

– И что дальше? – спрашиваю я. Мы сидим за неспешным разговором с одной знакомой бабушкой, ждем детей-внуков с курсов английского. – Слабительного дал?
– Слаби-и-ительного, – презрительно тянет бабушка. – Брому дал. Лошадиную дозу, чтоб наверняка.

Бабушка аккуратно свернула газету «Секретные материалы». А я чуть не свалилась со стула, похрюкивая от восторга.

– Нет, – добавила строго бабушка, о чем-то вспомнив, – не было у нас секса. Страсти были, а этих гадостей не было. Так и знай!  (с)

http://pl.com.ua/?pid=49&artid=28562