Даже в тех случаях, когда русским политическим деятелям и мыслителям была свойственна умеренность требований и целей,  - они не знали умеренности средств и тона. Многие декабристы желали не очень крутых политических изменений, но «умысел цареубийства» их не ужасал. То же и Герцен. Герцен в 50-х годах ожидал добра от правительства, готов был жить в худом мире и твердил в «Колоколе» о том, что царь одною мыслью об освобождении крестьян с землей поставил себя в ряду величайших деятелей человечества. Но каким тоном это говорилось; как Герцен стоит лицом к лицу с Александром II: поощряет его, понукает, одобряет или стращает неудовольством «образованного меньшинства».

Л. Гинзбург. Записные книжки 1920-1930 гг.