Перекличка через столетия.

ГИМН ВЗЯТКЕ

Пришли и славословим покорненько
тебя, дорогая взятка,
все здесь, от младшего дворника
до того, кто в золото заткан.

Всех, кто за нашей десницей
посмеет с укором глаза весть,
мы так, как им и не снится,
накажем мерзавцев за зависть.

Чтоб больше не смела вздыматься хула,
наденем мундиры и медали
и, выдвинув вперед убедительный кулак,
спросим: "А это видали?"

Если сверху смотреть - разинешь рот.
И взыграет от радости каждая мышца.
Россия - сверху - прямо огород,
вся наливается, цветет и пышится.

А разве видано где-нибудь, чтоб стояла коза
и лезть в огород козе лень?..
Было бы время, я б доказал,
которые - коза и зелень.

И нечего доказывать - идите и берите.
Умолкнет газетная нечисть ведь.
Как баранов, надо стричь и брить их.
Чего стесняться в своем отечестве?
 
Маяковский 1915

девятую жизнь за пару часов непрерывного сна
а мне говорят даже в этом году наступала весна
еще говорят очнись твою мать на дворе июль
да мне все кажется я в сугробе по горло стою

и мимо птицы и мимо звери и самое страшное мимо Тот
который уж если скроется за горизонтом назад не придет
и вроде бы не велика беда не муж не брат и не сват
но точно знаю что долго буду в сугробе стоять и звать

по имени от которого пар вздымается с мерзлых губ
по имени от которого я избавиться не могу
по имени от которого боль густеет на дне глазниц
по имени от которого эхо камнем падает вниз

и если не на Его плече то значит снега кругом
но та что идет за мной уже позвякивает номерком
оставшихся восемь жизней я проживу без него легко
и каждая будет прекрасней отчаянней и короче другой

Ирина Парусникова

Ноябри не любила она
за промозглую сущность,
За уныние поздних рассветов
и сумерек ранних.
И, проснувшись, смотрела...
смотрела в кофейную гущу,
Будто верила в чудо счастливых
её предсказаний.

Он уехал давно. И с тех пор - ни письма,
и ни слова.
Ей запомнился день. Был сентябрь.
И опавшие листья
Разноцветьем своим словно праздновать
были готовы
Встречу после разлуки, назло донимающим мыслям.

Потянулись года. Чередой проходили заботы.
Офис, козни коллег, интернет,
омут женских романов.
Заглушая тоску, приглашала гостей по субботам,
Надевала костюм с палантином
под Dolce Gabbana...

А потом засыпала, едва прикоснувшись
к подушке.
Снился ей прошлый век.
Белый конь, запряжённый в пролётку,
Перед домом большим, где в часах
вместо боя - кукушка,
В ванной - Eau de Cologne* и вторая
на полочке щётка.

Белышева

               Мой друг, ты спросишь, кто велит,
               Чтоб жглась юродивого речь?

Давай ронять слова,
Как сад - янтарь и цедру,
Рассеянно и щедро,
Едва, едва, едва.

Не надо толковать,
Зачем так церемонно
Мареной и лимоном
Обрызнута листва.

Кто иглы заслезил
И хлынул через жерди
На ноты, к этажерке
Сквозь шлюзы жалюзи.

Кто коврик за дверьми
Рябиной иссурьмил,
Рядном сквозных, красивых
Трепещущих курсивов.

Ты спросишь, кто велит,
Чтоб август был велик,
Кому ничто не мелко,
Кто погружен в отделку

Кленового листа
И с дней Экклезиаста
Не покидал поста
За теской алебастра?

Ты спросишь, кто велит,
Чтоб губы астр и далий
Сентябрьские страдали?
Чтоб мелкий лист ракит
С седых кариатид
Слетал на сырость плит
Осенних госпиталей?

Ты спросишь, кто велит?
- Всесильный бог деталей,
Всесильный бог любви,
Ягайлов и Ядвиг.

Не знаю, решена ль
Загадка зги загробной,
Но жизнь, как тишина
Осенняя,- подробна.

Сегодня, 2 июня - День рождения у Юнны Мориц.

*    *    *

Я с гениями водку не пила
И близко их к себе не подпускала.
Я молодым поэтом не была,
Слух не лелеяла и взоры не ласкала.

На цыпочках не стоя ни пред кем,
Я не светилась, не дышала мглою
И свежестью не веяла совсем
На тех, кто промышляет похвалою.

И более того! Угрюмый взгляд
На многие пленительные вещи
Выталкивал меня из всех плеяд,
Из ряда - вон, чтоб не сказать похлеще.

Так Бог помог мне в свиту не попасть
Ни к одному из патриархов Музы,
Не козырять его любовью всласть,
Не заключать хвалебные союзы,

Не стать добычей тьмы и пустоты
В засиженном поклонниками зале...
Живи на то, что скажешь только ты,
А не на то, что о тебе сказали!

Когда прибегнем мы под знамя
                        Благоразумной тишины,
                        Когда страстей угаснет пламя,
                        И нам становятся смешны
                        Их своевольство иль порывы
                        И запоздалые отзывы, -
                        Смиренные не без труда,
                        Мы любим слушать иногда
                        Страстей чужих язык мятежный,
                        И нам он сердце шевелит.
                        Так точно старый инвалид
                        Охотно клонит слух прилежный
                        Рассказам юных усачей,
                        Забытый в хижине своей.

                        Покамест упивайтесь ею,
                        Сей легкой жизнию, друзья!
                        Ее ничтожность разумею
                        И мало к ней привязан я;
                        Для призраков закрыл я вежды;
                        Но отдаленные надежды
                        Тревожат сердце иногда:
                        Без неприметного следа
                        Мне было б грустно мир оставить.
                        Живу, пишу не для похвал;
                        Но я бы, кажется, желал
                        Печальный жребий свой прославить,
                        Чтоб обо мне, как верный друг,
                        Напомнил хоть единый звук.

С Днем Рожденья, Александр Сергеевич!

А давай поделим Вселенную
На неравные части.
В твоей части - счастье.
В моей - ненастье.

здравствуйте, мистер бог. не ждали? да я случайно…
*мне правда ваш телефончик давал участковый мент.*
хотела хоть предупредить – чтоб вы кипятили чайник…
но вам же не дозвониться - «вызываемый абонент…………»

я, кстати, не знала даже, что попасть к вам такая проблема –
- что очередь нужно занять, по вызову заходить.
*до тридцать второго калибра – если уж быть откровенной –
было такое чувство, что я буду вечно жить.*

наверное так и было бы. да влюбилась как дура конечно же
я локти кусала, молчала, думала – перетерплю…
но вчера умерла нечаянно. от интоксикации нежностью.
не успев рассказать что он самый… что я его очень лю….

а вы меня узнаёте, мистер? мистер бог, это я, таня,
метр семьдесят пять… курносая, пухлые щёчки,
любила немое кино, мандарины, собак и фонтаны
я, помните, вам молилась. о нём. и о будущей дочке.

так ответьте мне, мистер бог, а зачем я тогда жила?
зачем, скажи, моя мама отказалась тогда от аборта?
зачем были роды, детсады, и прочее bla-bla-bla…
мистер бог, это я, таня, скажите какого чёрта?

мистер бог, вам, конечно, спасибо… за тапки, за чай, за сахар…
да только пора мне назад, а то загостилась слишком…
…вы хотите чтоб я осталась?! мистер бог, да идите на хер….
я вернусь чтобы мой родной меня звал там своей малышкой.
*Татьяна Карелова*

Помнишь, как это - солнце за кромкой леса, серые скалы, родинка у виска. Ветер смеется, прыгает, куролесит, ветер втыкает палки в мои колеса, красит коленки пятнышками песка.
Мне бы замерзнуть, сжаться, а я стекаю и извиняюсь, зная, что я права. Жизнь наконец осознала, кто я такая, жизнь поняла, куда я ее толкаю, и отобрала авторские права.
Помнишь ли эти дни, локотки в зеленке, дергала струны, снашивала колки. Физика на коленке - как на продленке, помнишь, ты называешь меня Аленкой, я огрызаюсь - Алька, и никаких.
Кажется, я жила на проспекте Славы, Мити или Володи, давным-давно. Как я дрожала - только не стать бы старой, как я тебя встречала возле состава, как мы лакали розовое вино.
Помнишь, как в марте мы открывали рамы, тусклые дни соскабливали со стен. Как я теряла зимние килограммы, точная съемка, яркие панорамы, помнишь, как я любила тебя - совсем.
Вот я сижу за стойкой ночного бара, тупо считаю трупики сиграет. Помнишь - а каждый вечер, как после бала, как я со всех страниц себя соскребала и оставляла рядом с тобой гореть.
Помнишь или не помнишь, а было сколько теплых ночей, невыдержанных утрат. Как мы с тобой валились в чужую койку, между симфоний, между дневных осколков и засыпали в позе «сестра и брат».
Как я ждала осеннего ледостава, как я в ночи молилась за наш союз…

Господи, кто бы понял, как я устала,
Господи, кто бы понял, как я боюсь.

Аля Кудряшова

Виктор Коркия

Племя бездомных

слоняется между домами,

не признавая в себе

ни отцов, ни детей.

Властители дум,

потерявшие власть над умами.

лелеют мечту

запустить генератор идей.

Но двигатель вечный

лежит посреди сверхдержавы,

под небом открытым

ржавеет на скотном дворе.

И дети, забытые Богом,

по-своему правы,

когда равнодушны

к зловещим словам о добре...

Август

Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.

Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома посёлка,
Мою постель, подушку мокрую,
И край стены за книжной полкой.

Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.

Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне.

Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.

И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Нагой, трепещущий ольшаник
В имбирно-красный лес кладбищенский,
Горевший, как печатный пряник.

С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно,
И голосами петушиными
Перекликалась даль протяжно.

В лесу казённой землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Смотря в лицо моё умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.

Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, не тронутый распадом:

«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.

Прощайте, годы безвременщины,
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я — поле твоего сражения.

Прощай, размах крыла расправленный,
Полёта вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».

Борис Пастернак

Двор

Вечером мой двор угрюмо глух,
Смех и гомон здесь довольно редки, —
Тайное правительство старух
Заседает в сумрачной беседке.

Он запуган, этот бедный двор,
Щелк замка — и тот, как щелк затвора.
Кто знавал старушечий террор,
Согласится, — нет страшней террора.

Пропади ты, чертова дыра,
Царство кляуз, плесени и дуста!..
Но и в мрачной пропасти двора
Вспыхивают искры вольнодумства.

Якобинским флагом поутру
Возле той же старенькой беседки
Рвутся из прищепок на ветру
Трусики молоденькой соседки!..

Л.Филатов1974