Однако широчайшее распространение этого явления наблюдается в эпоху Московской Руси, особенно в 15, 16 и 17 веках. Об этом пишут, иногда с удивлением или негодованием, почти все иностранные путешественники, оставившие свои описания пребывания на Руси, начиная с наиболее известных – Герберштейна, Олеария, Маржерета и т. д. Причем гомосексуальные склонности, по показаниям иностранцев, встречались во всех слоях населения, от крестьян до царствующих особ.

Богатый в культурном отношении Киевский период русской истории (с 11 по 13 век) был прерван 250 годами монгольского ига и набегами кочевых племен. Русь, восстановившая свою независимость с новой столицей в Москве, восприняла многое из нравов и обычаев монгольских захватчиков. Теперь женщины начали подвергаться сегрегации, были удалены от общественной жизни, и, по-существу, не получали никакого образования (в Киевской Руси знатные женщины могли читать и писать, зачастую знали более одного иностранного языка, участвовали в деловой жизни). Браки на Руси устраивались по договоренности семейств, супруги обычно были незнакомы друг с другом и в первый раз встречались во время церемонии их венчания. Отсутствуют какие-либо письменные свидетельства романтических или чувственных взаимоотношений между мужчиной и женщиной, если они могли быть вообще на Руси в 16 веке. Вместо этого имеется множество свидетельств, как иностранных, так и местных наблюдателей, которые сходятся во мнении о поразительной распространенности мужского гомосексуализма.

Православную церковь очень заботило распространение гомосексуальности в монастырях, но к бытовым ее проявлениям относились довольно равнодушно. В «Домострое» содомия упоминается вскользь ("И те бы священники и дьяконы и дьяки избранные учили своих учеников страху Божию и хранили во всякой чистоте и блюли их ото всякого растления, наипаче же от скверного содомского греха и рукоблудия и ото всякой нечистоты..." Предающиеся же содомии "Царствия Божия не наследят"). В «Стоглаве» (1551) ей посвящена специальная глава «О содомском грехе», предписывающая добиваться от виновных покаяния и исправления, «а которые не исправляются, ни каются, и вы бы их от всякие святыни отлучали, и "в церковь входу не давали". Однако, как не без иронии подметил Леонид Хеллер, пьянство осуждается там гораздо более темпераментно.

Однако, похоже, увещевания действовали плохо. В епископском поучении, помещенном в "Кормчей книге" XV века, сборнике церковных и государственных правил, автор гневно обличает содомскую пагубу. Уставы преподобного Ефросина и преподобного Иосифа Волоцкого запрещают допускать в монастыри подростков мужского пола. Правда, монастырские уставы составлялись по примеру греческих, но русская действительность показывала, что постановления святых отцов подразумевали не столько гипотетическую опасность, сколько регистрировали печальные реалии монастырского быта. Содомии был подвержен даже тогдашний глава русской церкви митрополит Зосима.

Старец Филофей из Трехсвятского монастыря в Пскове умолял великого князя Василия Ивановича искоренить из своего православного царства горький плевел содомии.

Преподобный считал необходимым писать об этом правителю Русского государства потому, что порок принял широчайший размах. О том же говорят и другие источники. В сочинениях митрополита Даниила (XVI в.) содержится множество обличении против половой невоздержанности его современников, и в том числе обличение содомии. Протестуя против обычая многих мужчин румяниться и выщипывать волосы из бороды и усов, Даниил дает понять, что это делается с определенными нечистыми намерениями. По словам Даниила, в то время в стране господствовали грубые чувственные пороки.

Аскетичный монах высказывал мнение, противное христианской нравственности: Даниил требовал оскопления всех гомосексуалов для достижения и сохранения целомудрия.

Против содомии направлено "Слово на потопляемых и погибаемых без ума, богомерзким гнусным содомским грехом, в муках вечных" Максима Грека. Видно, что в груди преподобного кипело негодование. Он находил, что занимающихся мужеложством необходимо сжигать на кострах и предавать вечной анафеме.

В 1552 году митрополит Макарий в послании царскому войску, стоявшему под Казанью, в Свияжске, гневался, что государевы воины "содевали со младыми юношами содомское зло, скаредное и богомерзкое дело". Не гнушались православные богатыри и пленными, используя их в качестве наложников

Второстепенный английский поэт Джордж Тэрбервилл побывал в Москве в составе дипломатической миссии в 1568 г. Это было во время одной из самых кровавых чисток, организованных опричниной Ивана Грозного. Тэрбервилла поразили не столько казни, сколько открытый гомосексуализм среди русских крестьян, которых он научился называть русским словом "muzhik". В стихотворном послании "К Данси" (оно адресовано его другу Эдварду Данси) поэт писал:

Хоть есть у мужика достойная супруга,
Он ей предпочитает мужеложца-друга.
Он тащит юношей, не дев, к себе в постель.
Вот в грех какой его ввергает хмель.

(дословный вариант более груб:

Даже если у мужика есть веселая и красивая жена,
Потакающая его звериной похоти,
Он все равно предается содомскому греху.
Чудовище с большей охотой ляжет в постель с мальчиком,
Нежели с любой девкой: на пьяну голову совершает он такой грязный грех.
Женщина, дабы отплатить за ночные мужнины измены,
По примеру супруга бросается во все тяжкие.)

А с другой стороны, Великий князь Московский Василий III (царствовал с 1505 по 1533 г.) имел,, как представляется, исключительно гомосексуальную ориентацию. Он заточил в монастырь свою первую жену, Соломонию Сабурову, когда у нее после 20 лет супружества не было детей, скорее всего по вине мужа. После этого Василий женился на княжне Елене Глинской, но исполнить с ней свои супружеские обязанности он мон только при условии, что к ним присоединялся в раздетом виде один из офицеров его стражи. Елена этому противилась, но не из моральных соображений, как можно было бы думать, но из опасения, что в случае разглашения на ее детей может пасть подозрение в незаконнорожденности. Оба не желали пойти друг другу навстречу.

Один из сыновей Василия III и Елены Глинской родился слабоумным, а другой правил Россией как Иван IV, более известный как Иоанн Грозный. Грозный был женат не менее 7 раз, но его также привлекали молодые мужчины в женском одеянии. Сын одного из его главных опричников, Алексея Басманова, юный Федор Басманов ("с девичьей улыбкой, с змеиной душой", по словам А.К.Толстого), достиг высокого положения при дворе благодаря его соблазнительным пляскам в женском костюме перед царем. А. К. Толстой писал с большой откровенностью о характере Федора и его связи с царем в своем историческом романе "Князь Серебряный" (1869). Особенно впечатляюще сцена, в которой приговоренный к пыткам Федор хочет разгласить московскому населению природу своих отношений с царем, но его в тот же момент обезглавливает Малюта Скуратов, на что Федор и рассчитывал, чтобы избежать пыток. Этот же материал использовал и С. М. Эйзенштейн в своем фильме о Грозном ("пляска с личинами"), но придал эпизоду с Федором политический, а не эротический смысл, которым эпизод был на самом деле наполнен. Князь Оболенский-Овчининин в порыве ревности упрекал нового царского любовника Федора Басманова: "Предки мои и я всегда служили государю достойным образом, а ты служишь ему содомией".

Митрополит Даниил писал Ивану Грозному, что многие порицают брак и одобряют мужеложство. Вряд ли он встретил понимание в помазаннике Божьем...

Однако гомосексуальность в Московии не ограничивалась только царским двором. Сигизмунд фон Герберштейн, посетивший Русь в период правления Василия III в качестве посла Священной Римской империи, отмечает в своей книге "Записки о московских делах", что мужской гомосексуализм распространен во всех социальных слоях.

Судя по всему, гомосексуальное поведение мужчин Московской Руси не обуздывалось ни законом, ни обычаем. Как писал хорватский священник Юрий Крижанич, проживавший в России с 1659 по 1677 год, "здесь, в России, таким отвратительным преступлением просто шутят, и ничего не бывает чаще, чем публично в шутливых разговорах один хвастает грехом, иной упрекает другого, третий приглашает к греху, недостает только, чтобы при всем народе совершали это преступление". Единственный протест в этой сфере, дошедший с допетровской эпохи, исходил от церковных деятелей. Протопоп Аввакум, глава старообрядцев во время церковного раскола 17 века, считал, что любой мужчина, бреющий бороду, - гомосексуалист. В своей колоритной биографии "Житие протопопа Аввакума, им самим написанное" рассказывается, как "неистовый протопоп" привел в ярость воеводу Василия Петровича Шереметьева тем, что отказался благословить его сына, "Матфея бритобрадца". По мнению Аввакума, этим юноша пытался придать своей внешности более соблазнительный вид. Комментируя это место, Н.К.Гудзий писал: "Мода брить бороду пришла на Русь с Запада в 16 веке. ее усвоил даже Великий князь Василий Иванович.... Бритье бороды тогда имело эротический привкус и стояло в связи с довольно распространенным пороком мужеложества". За отказ благословить "бритобрадца" воевода приказал бросить Аввакума в Волгу.

Митрополит Даниил, популярный московский проповедник эпохи Василия III, в своем двенадцатом поучении (1530-е гг.) сначала обличает сластолюбцев, проводящих время с "блудницами", но вскоре переходит к другому виду сластолюбия и дает довольно лапидарный портрет женственных гомосексуалистов своего времени: "...женам позавидев, мужское свое лице на женское претворяши. Или весь хощеши жена быти?" Даниил рассказывает, как эти молодые люди бреют бороду, натираются мазями и лосьонами, румянят себе щеки, обрызгивают тело духами, выщипывают волосы на теле щипчиками, переодеваются по нескольку раз в день и напяливают на ноги ярко-красные сапоги, слишком маленькие для них. Он сравнивает их приготовления с вычурно приготовленными блюдами ("некая брашна дивно сътворено на снедь") и интересуется, кого они такими приготовлениями надеются прельстить. Резюмируя все сохранившиеся сведения о мужском гомосексуализме в допетровской Руси, известный историк С.Соловьев писал – в викторианско-пуританском тоне, свойственном его эпохе: "Нигде, ни на Востоке, ни на Западе, не смотрели так легко, как в России, на этот гнусный, противоестественный грех".

Итак, в века, когда гомосексуалистов в Англии, Голландии, Испании и Германии казнили, пытали, жгли на кострах, во всех русских законодательствах от Русской Правды и до эпохи Петра Великого это явление не упоминалось и было безнаказанным.