Golden Rose Satin #07 & Khalis - Qatar Al Nada

Nikkos-Oskol Fragrance - Fragrance №11

Это очень лаконичная композиция.
Все, что вы хотели узнать про цитрусовые сады. И еще немного.
Листва, цветы, плоды, древесина.
Все в одном флаконе.
Все аутентично.
Только в запахах апельсиновых и лимонных листьев явственно проступает терпкий оттенок черносмородиновых почек и листьев.
Ароматы цитронов, мандаринов, грейпфрутов иногда начинают дразниться кондитерскими соблазнами – запахами цукатов и засахаренного имбиря, а еще пахнут лимонником свежей выпечки. Но тут же принимают невинный вид «а мы чо? мы ничо» - и снова это запах свежих цитрусов, только чуть-чуть сладковатый запах.
Запах флердоранжа есть тоже. Но он прячется где-то глубоко и только иногда накатывает теплой цветочной волной.
И запах древесины с горечью цедры и горечью пачули.
Все вместе…
Все вместе – прекрасно и странно.
Все вместе – вызывающе-женственно.
Все вместе – для пушистого меха.
Все вместе – нежнсть из-под которой цынично прет неприличный мускус и цибетин.

Nikkos-Oskol Fragrance - Fragrance №12

Шипр из раньшей жизни.
Смутные ассоциации с Бандитом и Кабошаром.
Только более приглушенно, на цыпочках, в игре полутонов и бликов.
Перченые цитрусы и темная зелень фиалкового листа.
Букет, составленный из роз, герани, флердоранжа и ирисов, звучит темно и строго (чтоб не сказать – сурово). А самое главное – эти цветы звучат очень шипрово. Элегантно. Упоительно.
Не кожа – замша. Цветочная шипровая замша.

I Profumi di Firenze - Kataleya

Да. Именно каттлея с ее запахом хорошего парфюмерного магазина.
Букет роскошный.
Флердоранж, белые лилии, сирень, жасмин, роза, гиацинт.
Поначалу цветочный аромат имеет легкий чайный оттенок – тонкий аромат зеленого чая с яблоками и османтусом.
В конце цветы звучат древесно-пачульно.
И при всем этом каттлея делает свою партию. При всей красоте цветочного букета аромат сложно назвать цветочным. Он – парфюмерный.

Parfumerie Generale - 4.1 Le Musc & La Peau

Я его ненавижу.
«Его» - это Pierre Guillaume.
Все мы, конечно, разные. Носы у нас разные, кожи разные, разный «бэкграунд» и разное восприятие ароматов.
Но для меня Pierre Guillaume это всякий раз жирная-прежирная точка. Потому что – всё сказал. Потому что дальше – бессмысленно и пытаться что-то сказать.
Нет, проходит время, я отвлекаюсь на что-то… кого-то… я снова влюбляюсь.
Но случается овая встреча с новой работой Pierre Guillaume и снова накатывает – можно уже подыхать, ничего лучше вдохнуть не придется.
В этом плане Гийомовская коллекция «повторяшек» даже хуже, чем его «оригинальные» ароматы. Он, мерзавец, непринужденно показывает, что у прекрасного нет верхнего предела. И что об одном и том же можно сказать много раз и и всякий раз… короче, все они лучше.
Ненавижу.
А мускус в этот раз прекрасен (впрочем, и раньший был прекрасен).
Этот мускус очень интеллигентный. Его чувственность не кричит о себе, она шепчет, и шепчет не всем, а только тому, кто достоин услышать.
Этот мускус окутывает теплым мехом и струится лиловым молоком единственных сумерек.
Теплое, мягкое и удивительно завершено состояние окутывает, охватывает, умиротворяет, усыпляет, убивает.
Тепля мягкость древесных запахов с ореховостью, с амбровостью, с нежной смолистостью Иланг, пришедший из сна.
Совершенный мускус для жизни и смерти.
Послесловием. Никогда не думала, что розмарин может звучать так красиво.
Совсем-совсем послесловие. В ближайшие дни будет еще несколько текстов про парфюмы Pierre Guillaume. Так вот учтите – я просто убрала из них свои признания в неизбывной ненависти. Потому оно будет звучать поспокойней. Но – ненавижу.

Nikkos-Oskol Fragrance - Fragrance №13

Практически флердоранжевый сольник.
Вернее, он воспринимается таковым, уж больно красиво и громко звучит флердоранж.
Да, солнечные цитрусы. Да, много свежей зелени.
И все же флердоранж. А аранжировка этого флердоранжа – цветение жимолости.
Очень интересно послевкусие, в котором как-то особенно удачно переплетены мускус и ветивер.
Вот казалось бы – ничего особенного, а оторваться невозможно (впрочем, слова «оторваться невозможно» вполне применимы к большей части коллекции Nikkos-Oskol Fragrance.)

Parfumerie Generale - 6.1  Vetiver Matale

Июльская ночь. После дождя. Чай на террасе, выходящей в парк, в сад.
Все в сад.
Мокрая земля пахнет ветивером.
Цветение лип достигло того безумия, когда липы уже пахнут не липовым цветом, а липовым медом.
Дурман ночных цветов. Да, пахнет гелиотропом, но его запах странным образом дразнит и тем, чего нет и не может быть – маттиолой, душистым табаком.
Пронзительная терпкость черного чая.
Сигарета.
Ночь.

Parfumerie Generale - 10.1 Bouquet Massai

Магнолии, гардении, иланг, франжипани. И что-то еще цветочное – нездешнее, ночное, дурманящее, белое.
И тут же теплое дерево – смолистое, бальзамическое.
И чашка францисканера с облаком взбитых сливок, парящих над поверхностью кофе.
Запах ночи.

Nikkos-Oskol Fragrance - Fragrance №14

Склянка с гальбанумом.
Дададада.
Хлорофилловый коктейль.
Двести пятьдесят семь оттенков зеленого.
В качестве подарочной упаковки – ящичек из сосны и насыпанная туда сосновая хвоя.
Летом без такого не обойтись.

Dance Legend 023 & Amouage - Library Collection - Opus IX

Nikkos-Oskol Fragrance - №15

Фужерный шипр.
Шипровый фужер.
Какая-то непостижимая хрень.
Прачечная в зарослях папоротника. Потому что лаванда то прикидывается папоротниками под июльским дождем, а то чопорно поджимает губы и напяливает крахмальный чепец.
А по замшелым дубовым стволам скачет всякая дриадная мелочь, поливая мох цианидом и гераниевым маслом.
И все это такое строгое, что звучит пародией на строгость. И потому строгость оборачивается чем-то совершенно легкомысленным.